Антин Крушельницкий, дед пани Марии Крушельницкой, высокообразованный интеллигентный
человек, был первым министром образования в правительстве Украинской Народной
Республики. Отец пани Марии — Тарас, один из трех сыновей деда Антина, входил в число первых украинских пластунов, носил прозвище Чача, создал
пластунский гимн "Лісові чорти" (Лесные черти).В начале 30-х годов дед
Антин, откликнувшись на призыв Е. Коновальца препятствовать русификации
большой Украины, вместе с женой, сыновьями и дочерью Владимирой
оставили Львов и переехали в Харьков. Однако Харьков — тогдашняя столица
красной УССР — встретил враждебно. Вместо обещанного просветительства
галичанам, чтобы не умереть от голода, пришлось перебиваться временными унизительными подработками.
Однажды ночью в их жилище ворвался отряд в "тельняшках". Лишь
спустя полвека Мария Крушельницкая узнала, что ее отца вместе с братом Иваном, известным поэтом Григорием Косынкой, и еще несколькими
десятками людей расстреляли в декабре 34-го. Деда Антина с дочкой Владимирой, медиком по специальности, выслали на Соловки, в один из самых страшных лагерей — Сандормох. Но интеллектуалы советской власти мешали и здесь — их тоже расстреляли. Однако близким о расправе
ничего не сообщали. Стефания Крушельницка, мать Марии, выстаивала на
морозе под тюремными стенами огромные очереди, чтобы передать мужу
чистую сорочку и еду. И чуть ли не под тюремными стенами в новогоднюю ночь на свет появилась девочка — Аретта. Имя ребенку выбрал еще репрессированный отец. Чтобы уберечь дочку от преследований, мать записала ее на свою
девичью фамилию — Шушкевич.
Как только молодая женщина окрепла, она сразу переехала в Курск. Лишь в 1943 г. она с ребенком решилась вернуться во Львов.
Тут начинается новый этап в жизни Марии Крушельницкой. В родных стенах ее перекрестили (в полном смысле) с Аретты на Марию Шушкевич. Крестины происходили в соборе святого Юра. Давая ребенку такое имя, представители известной некогда семьи преждле всего надеялись на охрану Богородицы, а во-вторых — имя выбрали в честь бабушки. Все сразу начали звать девочку Марийкой. "И присутствие двух ангелов за плечами я чувствую всю жизнь", — признается пианистка.
Наперекор войне, голоду и репрессиям в девять лет в жизнь девочки вошла музыка. Кстати, именно бабушка заметила любовь внучки к муыике и настояла, чтобы мать отдала ее на обучение.
Мария принадлежала к числу первых выпускников музыкальной школы-десятилетки, открытой при Львовской консерватории. Накануне выпускного вечера на прослушивание во Львов приехал уже на то время всемирно известный музыкант Генрих Нейгауз. Маэстро соогласился на просьбу своего друга, композитора Анатолия Кос-Анатольского, и прослушал игру Марии. "Моей крестницей" шутя называл ее Кос-Анатольский, который в свое время знал деда Антина Крушельницкого и водил знакомство с ее отцом Тарасом. Нейгауза тронула игра юной пианистки, и он сделал для нее исключение: пригласил на обучение в Московскую консерваторию, сразу зачислив в свой класс. По окончании обучения галичанка закончила у профессора и аспирантуру.
Однако клеймо "дочери врага народа" еще стояло напротив фамилии Марии. И именно Кос-Анатольский, депутат Верховного Совета СССР, во время так называемой оттепели помог ей: в начале 60-х юная пианистка наконец получила новый паспорт с еще таким непривычным: "Мария Тарасовна Крушельницкая".
Вскоре пришло и признание: победа на всесоюзном конкурсе им. Лысенко.
И все. Железный занавес на долгие годы закрыл перед талантливым музыкантом участие в престижных международных музыкальных конкурсах, гастрольных турне. Она реализовывала себя на сцене старинного Львова, в стенах родной консерватории, куда ее пригласили преподавателем. В годы становления украинской независимости Марию Тарасовну дважды выбирали ректором, ныне она преподает там.
информация, фото с: http://www.dt.ua/3000/3760/51640/